Год назад правительство решило «законсервировать» девальвационный потенциал. Расчет был на то, чтобы, отбив валютную атаку, которая угрожала всего‑то 5%‑м снижением курса, укрепить веру населения в гривну и получить политические дивиденды. Задача была решена, но проблема не исчезла. Обезболив на время гнилой зуб, правительство заработало куда более серьезную хворь.
Обменный курс – это не индикатор политического успеха и не гарантия победы на президентских выборах. Это «поплавок», который в режиме реального времени помогает балансировать взаимосвязи и на ранних этапах очищает систему от накапливающихся проблем. Зажав «поплавок», мы соглашаемся с тем, что дисбалансы будут вылезать в самых неожиданных формах в самый неподходящий момент.
Ожидание девальвации в придачу к проблемам прав собственности отпугивает от Украины качественных инвесторов. Достаточно взглянуть на приток прямых иностранных инвестиций, исключив из них деньги с Кипра: $470 млн в 2012‑м году против $3,4 млрд в 2010‑м. Чтобы понять, что означает фиксированность курса для неконкурентоспособной экспортно‑ориентированной экономики, достаточно посмотреть на динамику промышленного производства (–9,3% г/г в мае 2013 года). Но вот что, возможно, не совсем очевидно, так это связь фиксированного курса и надвигающегося фискального кризиса.
Что делает «мудрый чиновник», когда нужно держать гривну, а доходы от экспорта не растут? Правильно, он начинает бороться с импортом! Он вводит новые пошлины или сокращает закупку импортных энергоресурсов. В первые месяцы такой политики Госстат бодро рапортует об успехах с платежным балансом. Но вслед за ним еще «бодрее» начинает рапортовать Госказначейство, поскольку почти 40% доходов бюджета зависит от потребления импортных товаров.
Что делает «мудрый Нацбанк», чтобы отбить охоту у спекулянтов «валить гривну»? Правильно, он зажимает ликвидность, парализует деловую активность и стимулирует дефляцию. Что толку, что остатки на корсчетах банков достигли почти 30 млрд гривен, – основная часть этой ликвидности сконцентрирована у госбанков, а даже то, что накопилось у независимых игроков, связано повышенным резервированием. Госказначейство опять говорит спасибо, поскольку на фоне падающей неконкурентоспособной экономики (см. выше) кроме инфляции наполнять бюджет некому.
Что делают «мудрые фискалы», когда сокращается приток бюджетных доходов (–8,2% во II квартале 2013 года)? Правильно, увеличивают фискальное давление – и теперь экономика вносит в бюджет больше, чем зарабатывает, а внутреннее потребление, которое генерирует почти 60% всех бюджетных доходов, начинает остывать. В I квартале 2013 года рост частного потребления замедлился до 4,4% после 6,7% в IV квартале 2012‑го – хуже ситуация с потреблением была только в 2009‑м и начале 2000‑х, в обоих случаях после сильного валютного шока.
Круг замыкается. С одной стороны, просматривается рекордный фискальный разрыв (около 75 млрд гривен, или 5% ВВП, без НАК «Нафтогаз Украины»), который без внешних заимствований можно покрыть только масштабной эмиссией. С другой – шаткость фиксированного курса, который перестанет быть таковым, как только начнется эмиссия. Спасти ситуацию могли бы внешние займы или МВФ, но МВФ требует ослабление контроля за валютой (читай – девальвацию), а доступ на внешние рынки усложнился.
Валютные риски возвращаются. Только теперь они идут в паре с фискальными проблемами, и поэтому совсем другого качества. Возникает закономерный вопрос: чего ждать этой осенью? И ответ на него совсем нетривиальный. Правительство загнало себя в угол политикой «зажатых поплавков», и потребуются крайне нестандартные решения, чтобы из этой ситуации выйти. Логичным шагом был бы секвестр бюджета, но, к сожалению, в 2013‑м году чувствительные расходы (зарплаты, социальное обеспечение, обслуживание долга и прочее) превышают 95% всех бюджетных выплат. В шахматах такая комбинация называется «вилка»: удовлетворишь бюджетников – рискуешь получить девальвацию, контролируешь гривну – имеешь фискальный кризис.